Z jakiego powodu swoją „syberyjską” sztukę napisał Krzysztof Kopka? Po co wystawił ją Jacek Głomb? Przecież nie po to, by „wymierzyć historyczną sprawiedliwość” – dobrze bowiem wiemy, że takiej nie osiągnie się ani na ziemi, nie ma jej także i wyżej… Myślę, że dla samych siebie i poczucia wewnętrznej sprawiedliwości. Dlatego Polacy z legnickiego teatru wydumali sobie taką „wewnętrzną Syberię” i – spakowawszy ją w bagaże – przywieźli na Syberię realną. O spektaklu „Opowieść syberyjska” wystawionym w Tobolsku pisze Dymitr Karasijer.


Подобие эпиграфа:
- А где оно, это место?
- В том-то и дело, что нигде. Нельзя сказать, что оно где-то расположено в географическом смысле. Внутренняя Монголия называется так не потому, что она внутри Монголии. Она внутри того, кто видит пустоту... И никакая это на самом деле не Монголия, просто так говорят...  
- А как увидеть пустоту?
- Увидьте самого себя, - сказал барон.
(Виктор Пелевин «Чапаев и пустота»)


Традиционный «заход издалека»

Есть такая страна – Польша. И на юго-западе ее есть город-городок Легница (Legnica), в котором живет-поживает 105 тысяч легничан. Город славен памятниками 13-17 веков, производством меди, горным машиностроением, изготовлением роялей и пианино… А еще, в Легнице есть театр.

Ближе к делу

3 сентября на сцене тобольского драматического театра им. П.П. Ершова легницкая труппа давала спектакль «Повесть сибирская». Свое театральное освоение России поляки начали с Тюмени и Шадринска. Далее – наш город и затем: Ишим, Ирбит, Томск, Новосибирск, Москва и Владимир. Выбор первых семи пунктов назначения неслучаен – каждый из этих городов связан с историей сибирской ссылки поляков.

В современной Польше зауральское пребывание ее сынов воспринимается не иначе как «мученичество», а образ России для многих панов и пани до сих пор связан с такими понятиями как: «тюрьма народов» (век XIX) и «катынские палачи» (век XX)… Для чего же написал свою «сибирскую» пьесу Кшиштоф Копка? Зачем поставил ее Яцек Гломб? Не для того ведь, чтобы «восстановить историческую справедливость» - мы хорошо знаем, что справедливости той не сыскать не только на земле, но «нет ее и выше»…

Думаю, для того, чтобы познать справедливость внутреннюю, подобную «внутренней Монголии» барона Унгерна (см. эпиграф). Вот и придумали поляки из легницкого театра этакую «внутреннюю Сибирь», и поехали, упаковав ее в саквояжи, в Сибирь реальную.

Спектакль

Трое отважных польских туристов ступили на сибирскую землю. Причем, в прямом смысле этого слова – планшет сцены был устлан слоем тобольского (как ранее – тюменского и шадринского) грунта. Аня ищет в Сибири вариант замужества. Мигурски и Колпаковски в поисках могил, либо других свидетельств пребывания на этой (нашей) земле своих предков… Они все время ссорятся – эти гордые поляки.

Параллельно с современной нам историей на сцене разыгрываются эпизоды из 1849 года. Ссыльные поляки в Сибири живут своей непростой жизнью, молятся своему Богу, любят своих женщин, читают свои книги… И тоже, регулярно ссорятся – я же говорю, до ужаса гордый народ.

Современный план спектакля легче воспринимается зрителем. Он динамичней, веселей и понятней. И даже внезапное появление «булгаковских» Маргариты и Бегемота вкупе с подозрительным графом Шереметьевым искушенного тобольского зрителя не озадачивает. «Обыкновенная фантасмагория» - комментирует происходящее на сцене некая девушка в 14 ряду.

Иное дело страдания XIX века. Там любовь, смерть и предательство, там мертворожденных детей «закатывают» в банки с формалином, дабы не оставлять их в проклятой сибирской земле… Там пресловутый «русский дух» и пахнет той самой Русью, которой заботливые польские мамы до сих пор пугают непослушных чад. И смотреть на это… не очень приятно. Нет, не то, чтобы «глаза колет», но мы-то знаем, что ссыльные поляки, очень многие из них, весьма неплохо устроились в нашей Сибири-матушке. И состояния складывали немалые, и карьеру по службе делали такую, о какой в первой Речи Посполитой и мечтать-то не смели.

Но что там деньги, какая карьера… Нам, наверное, никогда не понять всю горечь ссылки на чужбину. И наших дедов-прадедов бывало хомутали и гнали этапами вдоль Оби да Колымы, но это ж были НАШИ реки. Не зря ведь и в песне поется: «А что Сибирь?! Сибири не страшуся. Сибирь ведь тоже – русская земля!».

А спектакль… Спектакль продолжается. Поляки «исторические» поднимают восстание и гибнут – ложатся в ту самую Сибирь-русскую-землю… Поляки «современные» переживают цепь невероятных приключений и спасаются. В финале они забубенно пьянствуют со своими русскими заклятыми друзьями, горланя: «Где твои семнадцать лет – на Большом Каретном». И только Черная Вдова…

О Черной Вдове

Есть такой персонаж в спектакле Яцека Гломба. Она говорит на всех языках. Говорит не с героями спектакля, а с … землей, оплакивая всех, упокоенных в ней… Всех: поляков, французов, немцев, русских. Нет для нее ни иудея, ни эллина – мы все равны перед Черной Вдовой.

И когда захмелевшие туристы-поляки братаются с мошенниками-русскими, когда зритель надрывается от смеха над великолепным тостом-монологом Маргариты, по авансцене проходит ОНА… И зрители не замечают Черную Вдову, и герои спектакля не видят ее, но ОНА здесь… Она ВСЕГДА среди нас.

О главном

Обращаясь к тобольской публике с вступительным словом, руководитель театра им. Хелены Моджеевской сказал: - Тобольск стал для нас, поляков, легендой. Иногда страшной легендой, иногда хорошей. И мы не зря проделали путь в 4 000 километров для того, чтобы вы увидели этот спектакль. Ваш город очень важен для нас, для нашего понимания Сибири, России.

Пан Яцек говорил и том, что «Повесть сибирская» спектакль-размышление о взаимных предрассудках и стереотипах, о польских фобиях, от которых пора избавляться. И он прав – предрассудков хоть отбавляй. К примеру, некоторые зрители, увидевшие «Повесть», посчитали спектакль оскорбительным для российской стороны: «Что это русские-то у них все жулики да пьяницы? А Сибирь как показали – грязь какая-то и темнота».

А автор пьесы Кшиштоф Копка, отвечая на вопрос о том, как приняли спектакль в Польше, говорил о том, что многие упрекали его создателей в … антипольской позиции. И добавил: - История взаимоотношений Польши и России сложна и, порой, жестока. Надо принять это и начать разговаривать. Надеюсь на то, что наш спектакль станет голосом в этом разговоре.

P.S.  Итак, в Польше есть город Легница (Legnica), и в городе этом есть театр. Театр, придумавший свою Сибирь – внутреннюю. А внутренняя Сибирь это такое место… Про него нельзя сказать, что оно где-то расположено в географическом смысле. Она внутри того, кто видит…  

(Дмитрий Карасиер,  „Внутренняя Сибирь”, Тобольская Правда)